Экопоселения

Урожай 365 дней в году

У Вас есть земельный участок, но он стоит без дела и только расходует Ваши средства? А ведь земля – это ценный ресурс, который может приносить Вам хорошую и стабильную прибыль.

ЭНЕРГОНЕЗАВИСИМЫЙ ЭКОГОРОД С ПРОИЗВОДСТВОМ ПИЩИ

Энергоположительные дома. Локальное высокоурожайное производство органических продуктов питания. Комплексное использование возобновляемых источников энергии. Рециклинг воды и отходов.

Энергоположительные дома. Локальное высокоурожайное производство органических продуктов питания. Комплексное использование возобновляемых источников энергии. Рециклинг воды и отходов. Расширение прав и возможностей местных общин. Это пять столпов новой концепции экопоселений или автономных городских эко-сообществ проекта ReGen Villages.

К 2050 году численность населения Земли достигнет 10 миллиардов человек. Такое количество людей будет остро нуждаться в регенеративном жилье и развитии местных сообществ. Драгоценные вода, здоровые источники пищи и недостаток пахотных земель находятся на переднем крае актуальных глобальных проблем, которые необходимо решать уже сегодня. Именно такую цель ставит перед собой новый голландский проект.

В Альмере, что в центральной части Нидерландов, полным ходом идет строительство пилотного экогородка, который будет абсолютно независим от центральных энергосетей и иметь законченный цикл производства пищи и переработки отходов.

Автономными поселками сегодня не удивишь: начиная от экопоселений по всему миру и заканчивая сообществами амишей. Однако в этих случаях образ жизни предполагает минимальное использование современных технологий: быт религиозных приверженцев имеет больше общего с 19-м веком, чем с 21-м. Голландская же «коммуна» одним из приоритетов ставит комфорт и доступ к современным технологиям.

Так, каждое здание в ReGen Villages будет накрыто еще и стеклянным каркасом. Это улучшит теплоизоляцию домов, снизит расходы на отопление зимой и сделает возможным круглогодичное выращивание овощей и фруктов на домашних огородах. Сами жилые дома в поселении размещаются кругом, в центре которого находятся теплицы, станция зарядки электромобилей, небольшая ферма, пруд с рыбой, парковки, открытые огороды и общественные зоны.

Проект реализует компания ReGen совместно с архитектурным бюро EFFEKT. Его основная цель – интеграция производства пищи с современными высокотехнологичными поселениями людей. Основания сделать это компания убедительно объясняет статистикой: сейчас для сельского хозяйства используются 42 процента земель планеты. Это главная причина уменьшения количества лесов и обмеления рек и прудов.

При этом производители и потребители пищи часто находятся на большом расстоянии: овощ в среднем преодолевает 2400 километров прежде, чем оказаться в руках человека, который его съест. Из-за этих логистических проблем продукты распределяются неравномерно: треть производимой пищи конце концов выбрасывается, в то время, когда каждый седьмой человек на планете голодает.

В предложенной ReGen модели экопоселения упор делается на гидропонику: вместо высадки растений в открытый грунт и привычного полива, их помещают в специальные контейнеры, где корни постоянно питает обогащенная питательными веществами вода. Это также позволяет высаживать растения на многоярусных стеллажах — создавать так называемые вертикальные фермы.

Таким образом площади, необходимой для выращивания того же объема плодов, нужно в 50 раз меньше, чем в традиционном сельском хозяйстве. Воды используется на 90% меньше, а растут растения в десять раз быстрее. А учитывая то, что теплица будет в центре поселения, транспортные расходы приближаются к нулю.

В ReGen также подсчитали площадь земли, которой будет достаточно, чтобы обеспечить питание и проживание семьи из двух взрослых и одного ребенка. При традиционном фермерства на это уходит порядка 8100 м². В этом показателе – и площадь жилья, и сады, и огороды, и площадь фермы для животных, которых в течение года съедят эти люди, и площадь емкостей для хранения воды.

В модели нового поселка на такую ​​же семью тратится 639 м². Территория распределяется так: дом — 120 м², теплицы — 40 м², комплекс с гидропоникой — 300 м², традиционный сезонный огород — 100 м², ферма — 25 м², солнечные панели — 34 м², хранилище пресной воды — 20 м². В целом же для поселения на 75-100 жителей нужно 15450 м².

В случае успеха пилотной экодеревни ReGen Villages аналогичные поселки построят в Северной Европе и на Ближнем Востоке — там, где природные условия особенно суровые. Если это удастся в Скандинавских странах или, например, в ОАЭ — значит, можно будет создавать такие поселения по всей планете.

Я стою в Родовой роще. Босиком.

Стерня покалывает ступни, осенняя роса холодит. Держу в ладони маленькую веточку сосёнки. Читаю молитву Предкам. Поднимается ветерок, дует мне в лицо. Вот почему?..

Стерня покалывает ступни, осенняя роса холодит. Держу в ладони маленькую веточку сосёнки. Читаю молитву Предкам. Поднимается ветерок, дует мне в лицо. Вот почему?.. Почему я начинаю молиться в Родовой роще, и появляется ветер?.. Даже в тихое, ясное сентябрьское утро, когда на деревьях ещё не шелохнулся листок?..

Кто отвечает мне?.. Кто касается лица, словно нежными прохладными ладонями?.. И почему я опять плачу?.. Я не слышу голосов и не вижу образов, я немножко даже приземлённый человек. Но в Родовой роще, среди маленьких, тоненьких ещё саженцев, в окружении таёжных сопок, глубокого неба и старого уссурийского леса, я теряюсь. Мне почти больно. Душа начинает ворочаться, как заспанный медведь в берлоге, её будто окатывает чистейшей ледяной водой. Эта вода размывает грязь, муть и серость в груди, и, честно говоря, хочется поскорее сбежать… Но я продолжаю шептать молитву и благодарить за помощь Тех, кто с такой любовью прикасается к моему лицу…

И на выходе из Рощи я вытру слёзы и поклонюсь до земли. Спасибо вам, что вы со мной.

Это трудно – жить в Родовом поместье, кто бы что ни говорил. Мне – трудно. Оно всё время бросает мне вызов. Заставляет смотреть внутрь себя. Оно требует искренности. Оно не потакает слабостям. Оно сдирает с меня чешую за чешуёй, как с луковицы. Помните Шрека? «Великаны – они как лук!» Иногда мне кажется, сценаристы «Шрека» подслушали мои мысли.

А что там – под слоями личин?.. Под гнётом ложных образов, пустых амбиций, под толстой бронёй вынужденного равнодушия и других даров «цивилизации»?

Иногда я чувствую – там что-то тёплое, сильное и бесконечное. И знаю – это то, что нужно моему поместью. И моему мужу и детям. И всей Вселенной. И Ему. Когда это осознание проникает достаточно глубоко – я улыбаюсь, и очередная сухая отжитая чешуйка улетает прочь…

Ах, ты ж!... А под ней ещё одна, свежая, сочная и пока не прожитая!.. Ну, что ж, здравствуй, ещё один этап работы над собой. Ещё один шаг к первозданному Образу.

Но идут годы, а оно всё краше, моё Славное поместье. Улыбаясь, переливаются цветы, крепнет молодой сад, стараются распушиться кустики, всё больше птиц, всё мягче травушка под ногами, всё уютнее и больше дом, и рядом хорошие добрые соседи. Растут мои девчонки среди живых творений Бога, здоровые и счастливые. Я совершенствую среду обитания – она потихоньку тащит и меня, даже если я ворчу и упираюсь. Я та ещё луковица.

Всё идёт нормально.

А вы - просыпаетесь?

Автор: Елизавета Крестьева

Зашита экопоселения от лесных пожаров

В большинстве своем на землю переезжают жить городские жители, которые совсем ничего не смыслят в природных явлениях и многому нужно быстро учиться. Например защите от пожаров...

В большинстве своем на землю переезжают жить городские жители, которые совсем ничего не смыслят в природных явлениях и многому нужно быстро учиться. Например защите от пожаров...

В настоящее время вопросы опустынивания становятся всё более острыми. Современный способ ведения сельского хозяйства, основанный на вспашке плугом, приводит к деградации почв.

С каждым годом происходит уменьшение плодородного слоя. С талыми водами ценный гумус смывается в водоёмы. Растут овраги, снижается уровень грунтовых вод, пропадают родники. В последние годы участились засухи, снижающие урожай на полях. Ежегодно полчища саранчи захватывают новые территории, растёт число пожаров.

В сухом климате Волгоградской области земля просыхает за лето на глубину до 1,5 м. В нашем хуторе трава высыхает и желтеет обычно в конце июня. Загорается сухостой от любой искры: от брошенного окурка, от искры из выхлопной трубы старого трактора или от костра туриста. Сегодня хорошее предупреждающее действие – это покосы. Скошенная трава тушится гораздо легче, даже обычной совковой лопатой, и уж тем более подручными пожарными ранцами, выданными нам сельской администрацией.

Последний пожар был очень сильным, по сухой траве он дошёл до лесополосы, в которой загорались 15-ти метровые сосны. За одну минуту сгорало дерево, которое росло лет 40. Это бедствие навело меня на мысль о таком подборе древесных пород, чтобы живая изгородь несла функцию преграды огню.

У нас в поместьях по северной стороне растут хвойные деревья для защиты пространства от холодных ветров зимой. Это нужно и важно для плодоношения лесосада, для создания микроклимата, но полуметровый сухостой может перевести пал на эту вечнозелёную стену и уничтожить её в любой момент. И вот тогда я вспомнил о чёрном орехе, под которым трава практически не растёт, благодаря выделяемым фитонцидам. Также этот гигантский вид создаёт хорошее затенение. Да и вообще ореховые не так подвержены горению. Дубы в сыром виде вообще не горят в отличие от хвойников и берёз. Сразу нарисовалась картина поместья, окружённого двумя рядами ореховых деревьев. Схема высадки мной уже описана многократно, с целью избежания перекрёстного опыления и образования нежелательной гибридизации близкородственные виды разносятся по разным сторонам. У меня род орехов: орех чёрный, грецкий скороплодный, сердцевидный, айлантолистный; род гикори: кария пекан, яйцевидная, бахромчатая, овальная; род дуб-белая секция: крупноплодный, пушистый, монгольский, черешчатый. По одному представителю дубов из других секций можно высаживать произвольно, т.к. переопыление у них межсекционное, например, дуб красный и дуб зубчатый. Род каштан: каштан мягчайший, каштан зубчатый – разнёс по противоположным углам, в планах разнести и орехоплодные сосны Арманда, Ламберта, кедровую корейскую и белоствольную. Также разносятся разные виды черёмухи, липы. А сплошная хвойная живая ветрозащитная стена по северной стороне поместья окружается с каждой стороны дубами и орехами по описанной схеме. На сосны, ели, можжевельники, туи, тсуги, кипарисы, тисы и секвойные составляющие вечнозелёную стену можно запустить лианы. Несгораемый плющ, полезный китайский лимонник, экзотическую актинидию и амурский или девичий виноград. Каждый год взрослея саженцы будут претворять заложенную программу профилактики пожаров. Их кроны сомкнутся, и сухостоя под кронами уже не будет. По первому ярусу таких пород пожар тоже не может перемещаться.

Вечнозелёная толокнянка (медвежья ягода) упорно сопротивляется огню при лесных пожарах. Её стелющиеся ветви, переплетаясь, образуют густой ковёр из кожистых овальных листочков, напоминающих листья брусники. Есть ещё огнеупорная трава – сахалинская гречиха (сибирский бамбук). Эти виды можно высаживать вокруг строений на поместье.

Также хорошо сопротивляются огню вязы, лох и, как это ни странно, лиственница и секвойные. Лоху следует уделить немного внимания, в России распространён узколистный лох, в меньшей степени серебристый, а вот зонтичного и многоцветкового (гумми) у нас нет. Плоды лоха осенью обладают незабываемым вкусом, трудно оторваться. Для обильного плодоношения нужно высаживать рядом два-три саженца. Различные виды также разносятся по сторонам поместья для сохранения чистоты вида. Можно добавить в коллекцию и американскую шерфедию (семейство лоховых). Во втором ярусе лесосада лох будет нести пожарозащитную функцию, кроме того, это хороший медонос.

Если ваши соседи поступят аналогичным образом и возьмут за основу данную схему высадки саженцев, конечно, предварительно согласовав свои планы с хозяевами окружающих поместий (это нужно для избежания непредвиденной гибридизации близкородственных видов), то пожароопасность в целом снизится. Конечно, этот вопрос актуален на юге России, где бывает жаркое лето, также в Саратовской и Оренбургской областях. Но учитывая усиливающиеся засухи, доходящие до средней полосы, целесообразнее продумать и реализовать программу защиты от пожаров в своём лесосаде.

В целом же необходимо противодействовать опустыниванию Руси, и статья 58 Конституции РФ прямо говорит об обязанности каждого охранять природу и окружающую среду. Хорошо направить в это русло и систему государственного аппарата, письменно попросив руководителей регионов проводить работы по восстановлению полезащитных лесополос, лесополос вдоль водоохранных зон рек. Проведению информационной работы с Главами районов о переходе с отвальной вспашки на безотвальное рыхление, переходе на перспективное аллейное земледелие и, конечно, принятие закона о родовом поместье в регионе. Поскольку мы имеет статус гражданина в соответствии со ст. 3 и имеем право управлять делами государства ст. 32 Конституции РФ.

Но важно осознать хрупкость природы, перестать бороться с ней и начать совместное творение своих семейных, ботанических лесосадов – родовых поместий по всей планете.

Экопоселение "Чистое небо"

Северо-запад России, экопоселение "Чистое небо", где за последние несколько лет поселились более 40 семей. Аисты, бескрайние поля, озера и многое другое...

Северо-запад России, экопоселение "Чистое небо", где за последние несколько лет поселились более 40 семей. Аисты, бескрайние поля, озера и многое другое...

Экопоселения - одна из форм загородной жизни. Оставаясь для России экзотикой, экопоселения, тем не менее получили распространение по всей стране, в особенности, в европейской части. Движение насчитывает десятки тысяч активных участников. Эти люди не признают городской образ жизни. Они практикуют полный отказ от употребления мяса, алкоголя, сигарет, не сквернословят.

Беседы практиков о Родовых Поместьях (Часть 7)

Эта история о том, как последовательно действовать, чтоб переехать жить в свое Родовое поместье...

Эта история о том, как последовательно действовать, чтоб переехать жить в свое Родовое поместье...

Павел. Ну что, осталась моя история. Ребята описали всё очень подробно, высвечивая каждый определённую грань своего опыта, чтобы вместе получился почти идеальный круг, где каждый смог бы найти отголоски себя. Наша семья была похожа на многие семьи в нашей стране – каждый жил своей жизнью. Мы пришли к негласному соглашению относительно нашей совместной жизни и старались не нарушать его. Сыну оставался один год до окончания школы, у Ольги была своя карьера, я на фоне своей необременительной работы мог спокойно пробовать заинтересовавшие меня ментальные теории. Внешне ничто не предвещало тех глобальных перемен, которые последовали в лавинообразном режиме.

К этому времени мы с женой уже много лет были вегетарианцами, сын, периодически уступая соблазнам окружающего мира, стремился от нас не отставать. Много лет всей семьёй мы занимались разными физическими практиками плюс, конечно, их философский аспект. Когда мы прочли сразу четыре книги В. Мегре, то эффект был удивительным. Сначала мы просто забыли о них. Прочли запоем – и тишина. Потом приходит сын и говорит, что он бросает школу и поедет в тайгу искать ответы в себе на внутренние вопросы. Мы, конечно, на дыбы. Какая тайга, какие ответы – осень на дворе. У Ольги обратная реакция – это всё твои заскоки, я хочу простого человеческого счастья, выбрасывай свои проросшие зёрна и веди меня в ночной клуб. Я понял, что у моих ребят крышу срывает. Что делать?

Уехал я один на холодную дачу и стал думать. День сижу мёрзну, два сижу. Перепробовал все свои техники успокоения сознания и медитации. Результат – ноль. Тогда я надел сапоги и пошёл гулять по дачному посёлку. Моросил дождь, было сыро и неприветливо, поднялся ветер. Я шёл, подставляя ветру с дождём своё пылающее лицо, и говорил себе, что хочу, чтобы этот ветер выдул из меня все мысли, чтобы этот дождь вымыл из меня все мои знания. Я просто хочу пустоты в себе. Время куда-то исчезло. Я шёл и шёл, потом ощутил, что какой-то другой ритм всплыл изнутри меня. Что с каждым шагом я наполняюсь или изменяюсь, трудно было что-то сказать, но мне было хорошо. Я повернул к дому. Оказалось, что я гулял почти четыре часа. Уже темнело, я поспешил на электричку. В голове было пусто и легко. Я не узнавал себя, как будто лет десять оставил на осенних дорожках. Я открыл дверь своей квартиры со словами: «Народ, выходи строиться. Мы едем в отпуск». Если вы думаете, что я сам знал, что говорю, то глубоко заблуждаетесь, но только что обретённый внутренний покой вёл меня. Уладив все бытовые сложности, через два дня мы оказались в доме отдыха, недалеко от нашего города. Теперь мы уже втроём гуляли по осенним аллеям местного парка и говорили, говорили о своём будущем. Мы ощутили то пространство, которое открылось для нас через слова Анастасии.

Нам не хотелось ехать на конференции В. Мегре, хотя мы не раз между собой высказывали ему нашу сердечную благодарность за его книги, у нас не стояло вопроса, «существует ли Анастасия». Единственное, что захватывало нас теперь абсолютно, так это то, как вместить в нашу жизнь тот поток знаний, который теперь фонтанировал внутри нас. Может быть, постоянно занимаясь разными практиками, наше сознание и наши тела были готовы к столь стремительному погружению в неизведанное. Тогда главное для нас было сохранить критичность мышления и адекватность своего поведения, чтобы не очень шокировать окружающих. Так мы вернулись в город. Наш дачный домик стоял практически на краю посёлка, гранича с небольшим леском. Мы всё время гуляли в нём и в разговорах между собой даже называли «нашим». Сначала мы решили просто переселиться на дачу, прямо сейчас, для чистоты эксперимента, чтобы не «фонил» город. Но тут, конечно, Ольга «встала на дыбы». Конечно, она была права, нельзя делать просто резкие движения, но мы с сыном были невменяемые. Нам хотелось побыстрее убежать ото всех, чтобы в тишине послушать те новые горизонты, которые распахнулись внутри нас, разобраться со всем этим, понять. Но Ольга – она молодец. Она была как скала. Мы приняли компромиссный вариант: каждый из нас разрабатывает программу с

Мы приняли компромиссный вариант: каждый из нас разрабатывает программу свёртывания к весне своих связей с обществом вообще или максимально их сокращает, чтобы с весны начать на даче уже практический эксперимент построения своего пространства Любви. Труднее всего было убедить сына сдать экзамены и получить аттестат, но тут мы привлекли на свою сторону новое открывшееся для нас видение-ощущение действительности, и он согласился. Та зима была для нас временем открытий, планов и приготовлений, но реальность, как всегда, перевернула все наши ожидания. Нам очень помогло общение с вами.

Евдокия. Может быть, ты расскажешь теперь поподробнее, как мы общаемся?

Павел. Да, сначала мы не хотели говорить об этом, чтобы особенно не шокировать людей, но сегодня события развиваются столь стремительным образом и именно в том направлении, что не сказать об этом – значит ввести вас в заблуждение. Мы все вчетвером встретились сначала на тонком плане: Стас с Ириной, другом-поэтом был в той самой библиотеке, в которой поэтесса говорила о книгах В. Мегре, Евдокия ждала свою подругу тоже в библиотеке, но совсем другого города, и нас она увидела во сне с поэтессой и номерами телефонов. То же было для всех остальных: у каждого был свой приход в библиотеку, только во сне он продолжился приобретением друзей. Поэтому, когда каждый из нас говорил, что он решил позвонить по «библиотечным телефонам», он имел в виду, что мы во сне познакомились друг с другом. Практически это случились в течение трёх дней. С тех пор наши контакты были, более или менее, постоянными – по требованию. У кого-то это было состояние медитации, у кого-то во сне, у кого-то в виде практически непосредственного диалога. Нам трудно сегодня объяснить вам, почему в пространстве мы нашли именно друг друга, почему это случилось так, как это случилось, и тогда, когда это случилось. Но сегодня, завершая наши беседы, мы хотим открыть все наши карты, если можно так выразиться. Мы видим, что многие готовы услышать реальный конец или, вернее, промежуточный результат нашей истории.

У нас с сыном первыми получилось выйти в измерение светлых сил, и мы стали помогать остальным освоить это. Мы все вместе помогали Виталию в его поездках. Каждому из нас открывался конкретный срез реальности и конкретные возможности, как, например, у Евдокии с растениями и обогревающим фонарём. Мы рассказывали друг другу об этом. Не всем сразу удавалось повторить опыт другого, или этот же опыт протекал по-другому. Мы старались обмениваться друг с другом освоенным, ибо изменения с нами происходили и происходят очень быстро. В чём заключаются эти изменения? Если не присматриваться специально, то можно сразу и не заметить, но для нас, живущих внутри этого опыта, если можно так сказать, перемены просто потрясающие. Мы увидели, что можем практически управлять своей жизнью: ставить задачу, и пространство организованно решает её. Мы смогли увидеть причину и следствие одновременно, поэтому теперь не стремимся изменить мир вокруг нас, понимая его совершенное соответствие творящей мысли. Когда наша семья переехала ранней весной на дачу, то сюрпризы посыпались как из рога изобилия. Мы стали знать, что делают наши знакомые в городе за много десятков километров от нас. Нет. Это было не праздное любопытство, а только тогда, когда они вдруг решали, без нашего на то согласия, посетить нас. Мы тут же узнавали об их намерениях, и, если нашего согласия на этот визит не было, то он становился невозможным: либо изменялись обстоятельства, либо барахлила машина, а особо упрямые по неведомым для них причинам вдруг поворачивали обратно с середины пути. Как правило, об этом мы узнавали задним числом и пометили себе это как ещё один фактор управления собственной жизнью.

Ребята уже рассказывали о чисто физических изменениях. Я не буду повторяться. Расскажу о своей части опыта. Как-то мы вдруг заметили, что перестали слышать соседей. Странно, ведь наш участок не так уж велик, всего 25 соток, и дом стоит как раз ближе к посёлку. После того, как мы освоили общение с растениями и управление пространством, мы стали замечать, что нам нужно «разрешить

После того, как мы освоили общение с растениями и управление пространством, мы стали замечать, что нам нужно «разрешить», чтобы к нам кто-либо зашёл, только тогда это становится возможным. А однажды приходит Ольга из местной палаточки и говорит: «Ну к тому, что меня никто не видит и все норовят на меня наступить, я уже привыкла, но то, что и дома нашего уже не существует, это я узнала только сейчас». Под наши удивлённые взоры она объяснила, что в разговоре в палатке председатель нашего дачного кооператива, объясняя что-то приезжему, показал на дом перед нашим, как на последний в улице. «Стоят они, смотрят мимо нашего дома, мимо нашего леса, и говорят, как можно продолжить улицу, построив дома на лугу, за лесом. Посмотрела я на них и тихонечко к вам пришла. Что скажете, маги-волшебники? Нашаманили. Дом с глаз человеческих пропал». Мы задумались. Потом поняли, конечно, ведь наше пространство уже вибрирует с совершенно другой скоростью, которая не попадает в диапазон улавливаемых людьми, окружающих нас.

Так промчалось лето в находках, неожиданностях и интересностях. Мы решили зимовать на даче. Дом у нас практически летний, но с последними своими открытиями это уже не волновало нас, да и природа на нашем участке вела себя совершенно по-другому, чем за нашей территорией – везде явно холодало, а у нас был конец лета. Наверное, разросшиеся пихты скрывали нас от любопытных глаз улицы, только никто не замечал этого, да к нам, практически, теперь никто незнакомый и не ходил. Поздней осенью, когда уже начинал срываться снег, произошло знаменательное событие. Мы сидели на веранде, и каждый занимался своим делом, вдруг сын поднял голову и сказал: «Сейчас у нас будут необычные гости, только вы не напугайте их». Он только закончил последнее слово, как прямо перед нами, у берёзы мы увидели молодую женщину с двумя детьми. Наиболее уверенно себя чувствовал самый младший. Он шёл прямо к нам и улыбался, за ним немного робко шагал мальчик постарше, а женщина просто замерла в ступоре и через мгновение пропала. Мальчик, что постарше, почти испугался, тогда младший брат, а это был Серёжа, взял его за руку и начал спокойно и уверенно говорить: «Васятка, ты не бойся, ведь это дядя Павел, тётя Оля и Захар, помнишь, мы часто с ними разговаривали как в зеркале. Ты не волнуйся, а маму мы сейчас позовём, и она вернётся, нужно только немного помочь ей. Не трепыхайся ты так, только её напугаешь». Мы сидели, как заворожённые, и смотрели на эту картинку, как маленький белобрысый малыш в лёгких штанишках и футболке что-то словно пел другому мальчугану, а тот постепенно успокаивался и начинал улыбаться. Потом они повернулись друг к другу, взялись за руки и стали что-то шептать, с улыбкой глядя друг другу в глаза. Через некоторое время рядом с ними опять появилась та же молодая женщина. Она не бросилась к ним, а спокойно подошла, присела на колени, обняла обоих. Они прижимались к ней, её руки гладили их плечи. Ещё миг, и они уже идут к нам, радостно улыбаясь. Трудней всего пришлось Ольге. Я думал, что она просто грохнется в обморок, но она молодец, выдержала. Как она потом мне призналась, что только одно слово пульсировало в мозгу: «Дыши, дыши», – ну, она и дышала.

Евдокия. Да, это было потрясающее путешествие. Мы с детьми пошли пройтись в лесок, мама что-то делала на веранде. Мы шли, переговаривались, рассуждали, хорошо бы просто ходить в гости без самолётов и поездов. Вдруг что-то в пространстве изменилось, и я заметила, что трава стала немного зеленей: поднимаю голову и вижу улыбающиеся глаза Захара, с ним у меня получалось говорить проще всего. Тут моя голова чуть не разорвалась от вопросов, и... я у своей веранды. Мама мне говорит: «Вы уже вернулись? Что-то я и не заметила, как вы подошли. А дети где?». Я начала судорожно соображать, что случилось и что мне теперь делать. Время будто остановилось. Только вдруг слышу в ушах как будто стук какой-то и понимаю, что это бьётся Серёжкино сердечко, как за собой зовёт, я тогда начинаю только его слушать, как настраиваюсь на него, и... раз – я около них. Как это получилось, я тогда не поняла, да и теперь не могу

Как это получилось, я тогда не поняла, да и теперь не могу объяснить механизм происходящего, но зато мы можем ходить друг к другу в гости.

Павел. Так мы познакомились с Евдокией и её детьми.

Александр. Следующая очередь была моя. Сижу я в городе, дел невпроворот, вдруг чувствую, надо ехать. Сажусь в машину и, практически на ночь глядя, приезжаю на свой участок. К тому времени я уже его освоил немного, посадил кое-чего, дом подправил. Хожу по участку, себя спрашиваю, зачем, мол, приехал. Не заметил, как за околицу вышел, потом смотрю, вроде дом стоит, да не должно быть дома здесь, смотрю, женщина на меня из-за дерева смотрит, улыбается. Говорит: «А вы, наверное, Александр». Вот так мы и познакомились с Ольгой.

Павел. Так мы все перезнакомились уже в физическом, так сказать, обличии. Некоторое время ушло на освоение нового материала. Периодически мы встречаемся в разном составе. Каждый идёт своим путём в построении своего пространства Любви, совершая свои открытия. Мы помогаем друг другу в той работе, которую каждый совершает по велению своего сердца. Но некоторое время назад мы встретились все вместе с сознанием того, что мы должны сделать нечто все вместе, именно как единое целое. Так родились эти «Беседы». Мы хотели рассказать о своём практическом опыте построения пространства Любви. Конечно, наши истории очень сокращены, да и не стояло целью написать мистическую «мыльную оперу». Сегодня, находясь в определённой точке нашего жизненного путешествия, мы хотим оставить ориентиры для тех, кому это будет интересно и необходимо.

Александр. Мы хотим укрепить дух идущих и ищущих.

Евдокия. Мы хотим назначить встречу всем желающим в нашем родовом поселении, в котором пока несколько домов.

Станислав. Вы можете присоединяться к нам индивидуально, можете целыми посёлками, надеемся, что завтра, когда мы выйдем гулять, нас будет больше.

Источник: Интернет-журнал "Совершенствуй среду обитания"

Беседы практиков о Родовых Поместьях (Часть 6)

В этой истории павктики Родовых Пометий расскажут свою версию бытия...

Александр. Так, кажется, сегодня моя очередь поведать миру свою версию бытия.

В этой истории павктики Родовых Пометий расскажут свою версию бытия...

Александр. Так, кажется, сегодня моя очередь поведать миру свою версию бытия.

Евдокия. А если чуть-чуть попроще и меньше привирать...

Александр. Ева, миру нужен накал страстей, драма. Кому нужны серые будни и застиранные лица. Важен порыв, огонь...

Станислав. И так каждый день?

Александр. Сдаюсь, буду рассказывать, как было. Фарс не удался, но я не отчаиваюсь, представление откладывается. Итак, в школе я был троечником с многочисленными четвёрками, поэтому, когда я поступил в институт, весь наш выпуск был шокирован. Институт остался за плечами с инженерной специальностью и одним кардинальным знанием: «Всё в твоих руках! Мне было интересно во всём участвовать, всё пробовать. Главное, что меня всегда влекло во все дела – это увлечённые люди. Если человек горел своей идеей, то я был с ним, а если даже «верняк», но тускло, то это без меня. Конечно, не прошли мимо меня и увлечения экспериментами над собственным телом и психикой. Во-первых, ты всегда под рукой и уговаривать не надо, во-вторых, результат сразу перед тобой и не понаслышке. Медитация и контроль поначалу плохо получались, но и это освоил, даже теперь благодарен своему упрямству.

Евдокия. Почему же ты, такой весёлый и удачливый, так один и бродишь?

Александр. Весёлый – да. Впрочем, недавно понял, что это даже не весёлость, а угол зрения на всё происходящее.

Станислав. Сформулируй.

Александр. Попробую. Это уверенность, что во всех ситуациях есть масса вариантов, и только ты сам выбираешь исход, определяя свою роль. Понимаете, я понял, что именно вот эта УВЕРЕННОСТЬ и «открывает» варианты выбора. Если ты не уверен, то твоя голова убедит тебя, что есть именно один, как правило, общепринятый выбор. Вот этот внутренний настрой во многовариантности происходящего окружающие и принимают за весёлость, но я сам не считаю себя весёлым человеком. А одиночество – это уже, скорее всего, просто страх.

Павел. Страх – и у тебя? Это с твоими-то чёрными поясами и степенями посвящения?

Александр. Мишура всё это, ребята. Только сами мы можем наградить себя, сами и разжаловать. Женился я рано. Мы были ещё детьми. А тут предпринимательство как раз началось. Ну, я, конечно, тоже не последним был. Окунулся я в «предприимчивую» жизнь. Сами знаете, что это, прежде, всего адский труд, без выходных и проходных, но, главное, это не отпускает тебя ни днём, ни ночью. Вся твоя жизнь, в конечном счёте, становится продолжением твоего бизнеса или приложением к нему.

Павел. Ну, здесь немногие с тобою согласятся.

Александр. Да, не согласятся те, кто про олигархов в газетах читает, а у кого было своё хоть мало-мальское дело, знают это: отдыхать ты можешь только тогда, когда у тебя затишье в бизнесе, общаешься ты с теми, кто тебе нужен, мысли твои направлены на приумножение и расширение твоего дела. Вот и получается, что ДЕЛО занимает все проявления тебя, или ты просто в какой-то момент становишься его продолжением, круг замыкается. Ты мчишься по этому кругу, не видя выхода, теряя друзей и любимых, вернее, теряя способность иметь друзей и любить. В начале этого бега я потерял свою жену: денег было много, но она хотела ещё и ещё. Однажды вечером, когда она до истерики требовала у меня какое-то кольцо, я заглянул в её глаза и не увидел ничего. Я испугался, стал звать её, уговаривать: «Милая, помнишь, кто мы, зачем нам все эти вещи, давай всё бросим и уедем в наш маленький городок. Ты родишь мне сына, я буду катать его на плечах и носить тебя на руках. Помнишь, мы мечтали иметь свой бревенчатый домик, небольшой, и чтобы сарай был с сеновалом, чтобы у соседки корова была, мы бы пили парное молоко и бегали под дождём. Милая, любимая моя, давай вернёмся в наше детство, в мир нашей любви».

Что случилось потом, я не могу забыть. Она закричала раненой птицей, упала на колени и стала просить меня оставить ей денег, хоть немного, она путалась в цифрах, суммы всё время росли, я сидел парализованный, она плакала на ковре. Вокруг нас в стеклянные окна-стены плыл сияющий огнями Нью-Йорк, а мне казалось, что я сижу на «Титанике» своей любви, и такая же безысходность. На следующий день мы у

На следующий день мы улетели домой. Жена даже не пыталась говорить со мной – она ждала решения своей судьбы: останется она нищая или будет богатой. Она была полна решимости сражаться. Нет, не за меня, не за моё сердце, не за мою или нашу любовь. Ей нужны были только деньги, которых не бывает много. Я очень хорошо знал её, знал её желания и надежды. При разводе я дал ей гораздо больше, чем она могла попросить, и окончательно обескуражил своим поступком. Только в это мгновение что-то спало с её глаз, она посмотрела на меня, как проснувшаяся кукла, и медленно спросила: «Почему?». Я рванулся к ней с надеждой и готовностью на ещё большие подвиги... Но миг кончился, её глаза вновь потускнели, она вдруг разозлилась и только прошипела: «Ты обманул меня...». Так кончилась моя любовь. Успех испепелил сердце моей любимой. Это был первый звоночек, что жизнь пошла по кругу.

Я попытался уйти в дела, да и холостяцкая жизнь давала больше свободы, снимала тормоза. До этого я хотя бы оглядывался на Танюху, думал о будущем сыне, а с разводом эти аргументы отпали. В один из осенних дней по дороге на очередную дачу мы с ребятами заехали на рынок прикупить зелени да того-сего к столу. Мы шли по рядам, выглядывая, что ляжет на душу, вдруг в углу рынка, в конце рядов я увидел невысокого опрятного мужчину, а вокруг него целая Берендеевка из кореньев. Меня как обухом по голове огрели, если и был хмель, то весь улетучился. Сел я около его лесовиков, а на душе такая теплота, сколько я у него пробыл, не помню. Только друг пришёл, говорит, что заждались уже все. Вытащил я тогда из кармана все деньги, что были, и у друга всё забрал и отдал этому мужчине. Он сначала брать не хотел, но я глянул ему в глаза и сказал, что от души это, а не ради денег. Он тогда кивнул, выбрал корень один, адрес на нём написал и сказал коротко: «Приходи». Мы уехали на дачу, жизнь закрутилась на новых виражах. Только стал я замечать, что нет больше интереса во всём, что я делаю, да и бандитская карьера как-то не привлекала, всякие мафиозные заморочки пошли. Липко становилось и неуютно, вот тут, наверно, я и решил поставить точку. В один прекрасный вечер проиграл всё, что у меня было, одному пареньку из небольшого городка. Когда мы приехали ко мне, когда он увидел мою двухуровневую квартиру, когда я отдал ему ключи от своих трёх «мерсов», ему даже поплохело. Он так с придыханием, глядя на мою полупустую спортивную сумку, выдавил: «А, может быть, мы поделимся по-братски, здесь ведь много...». Но я открыл бывший свой холодильник, который был выше его, посмотрел на замороженные продукты, взял бутылку апельсинового сока и дал себе слово, что обязательно построю человеческую жизнь. Жизнь, в которой будут жена и дети, в которой я не буду только винтиком, пусть и хорошо упакованным. Я выскользнул из своей успешной жизни с полупустой спортивной сумкой и берендеевским корнем. Я сел в «жигулёнок» своего победителя и задумался, куда же мне теперь. Я крутил корень, и вдруг мои пальцы нащупали надпись – это был адрес. Теперь я знал, куда ехать.

Я прожил у Михалыча на заимке год. Пилил дрова, ходил с ним в лес. Год мы ни о чём не говорили, только самое необходимое, а потом меня будто прорвало. Несколько суток подряд я рассказывал ему обо всём, в мелочах, в подробностях, в цифрах и процентах, килограммах и километрах, потом провал. Три дня меня била нервная горячка. Три дня отпаивал меня Михалыч травами, а на четвёртое утро я проснулся, как младенец. Открыл глаза, а на щеке солнечный зайчик пляшет. Сидит Михалыч и пристально так на меня смотрит, а я ему говорю: «Здравствуйте, давно я здесь?». Он так заулыбался весь, обрадовался, потом одеяло на мне поправил и, чтобы не увидел я его смущения и блестящих глаз, забормотал: «Вот и ладно, вот и свиделись, слава Богу!». А потом были ещё полгода жизни у Михалыча, но уже другие. Много он во мне перелопатил, многое перевернул, а потом и книгу дал про Анастасию прочитать. До этой книги думал я у Михалыча остаться навсегда, но он мне сказал, что разный у нас путь. Он сердца человеческие пробуждает своей работою, красоту людям в полумёртвые города прин

Он сердца человеческие пробуждает своей работою, красоту людям в полумёртвые города приносит. И не только от него это зависит, но и от тех, к кому он идёт. И порешали мы с ним тогда, что должен я людей из пучины бизнеса вылавливать, тех, кто захочет человеком стать, и путь им указать, а захотят ли они пойти, то будет их выбор, не должен я здесь никого принуждать и агитировать. Много мы с ним об этом говорили, много раз я ещё приезжал к нему потом, пока сам сердцем не окреп, не убедился в правоте своего пути. Только не смогли мы с ним любовь мою испуганную вернуть. Так и вижу я теперь в каждой женщине загубленную душу своей жены, может быть, и не так это, но я всё бросаю и убегаю, а так хочется иметь семью, детей. Вот гляжу я всегда на ваши семьи, и придаёте вы крепости моему одиночеству.

Станислав. Вот это да. Мы-то думали, что мы тебя, наоборот, за семью агитируем, а что получается...

Александр. Правильно всё получается. Вы действительно за семью агитируете, да за какую, именно за настоящую. Научился я по вам сердце настраивать и девушек своих вашей чистотой проверять.

Евдокия. А, может быть, не надо проверять? Ведь проверяя, ты уже сомневаешься, ты уже им не веришь. Может быть, нужно довериться, как доверялись вы себе с твоей Танюшкой, да построить своё будущее без разрывов, перейти боль, не помнить прошлого. Только тогда увидишь дорожку к своей избранной.

Александр. Ева, ты волшебница. Столько умных советов я слышал, а ты взяла, сердцем обогрела, как будто ниточку от клубочка в руки дала. Чудеса.

Станислав. Евы – они все Евы.

Беседы практиков Часть 6 (2)

Александр. Вот с тех пор вновь круто изменилась моя жизнь. Вернулся я в город. Пришёл к другу, он предложил в дело вернуться, поговорили по душам. Потом ещё кое к кому сходил. Ничего не изменилось в наших бетонных джунглях, только сегодня делили не медведя, а лося. Вернулся я в бизнес потихоньку, только теперь у меня другая задача, и сил, сноровки, крепости нервов она требует куда больше, чем просто прибыль зарабатывать. Как вернулся в город, пришёл я в Анастасиевский клуб. «Ну, – думаю, – единомышленники кругом, сейчас мы с ними Пространство Любви и построим. Моя сноровка да их задор сразу в светлом будущем пулей и окажемся, только бы не забыть Михалыча прихватить». Походил я неделю, походил две. И такая меня тоска вдруг взяла, такая же, как с Татьяной в Америке. Опять показалось, что летит земля из-под ног, и не знаю я, где право, где лево, либо назад поворачивать, либо вперёд прорываться. Полный ступор. Потом уроки Михалыча вспомнил, за медитацию засел, на физику подналёг. Тут, слава Богу, с вами познакомился, кислорода поприбавилось. Стал я тогда думать, понял, что это моя задача, никто не поможет мне её решить, сам должен.

Стал всё анализировать. «Как же так – такую красоту загнать в торговую марку». Почему? Как такой поворот получился? Ведь у людей сердце всколыхнулось, они другую жизнь услышали, увидели, ощутили, так почему же они её под деньгами закопать решили?».

Долго я думал. Пытался головой понять – нет, никак не получается. Потом решил сердцем попробовать. И представилось мне, что сердце моё стал вдруг бесконечно огромным и вместило оно всех людей в моём городе. Как вижу какого человека перед собой, спрашиваю его нашим общим сердцем, оно мне через него и отвечает. И всё мне понятно стало: да, прочитали люди книжки светлые, захотели жизни радостной, но научили их родители, что радостная жизнь – это жизнь сытая и с большими деньгами, теперь только через зарабатывание денег и видят они построение своей радостной жизни. Ведь в сердце своём мы носим образ родительский. Но и родители не виноваты в исковерканной нашей радости, ведь и сами ничего, кроме счастья навыворот, не знали. Когда понял я это, перестало всё во мне мутиться, обрела действительность планы реальные, шаги конструктивные. Только не закрываю я теперь сердце своё, а, наоборот, его с каждым днём расширить стараюсь – ещё на один город, ещё на одну страну. Скоро всю Землю охватит сердце моё, смогу всех людей без языков понимать, а свои поступки и дела с их мечтами сверять, мысли свои вперёд их задумок пускать, чтобы не попадались они в силки, мне знакомые. Звучит это витиевато, а в жизни просто всё.

Организовал я артель маленькую из членов клуба. Стали женщины платки затейливые вязать, песни красивые вспомнили. Только сразу стали деньги считать да ручной работой всё называть. «Нет, – говорю, – неправильно это. Давайте вместе думать, где наше богатство». Обиделись на меня мастерицы, по домам разошлись, обманщиком называть начали. Тут через месяц старшая из них звонит, вежливо зовёт в клуб прийти. Шёл я туда, други, как на самый мой большой экзамен. «Ну, – думаю, – если всё рухнет, то уеду к Михалычу, теперь уже с концами». Но внутренний голос только посмеивается: «Вот и нашлась тебе задача не по зубам». Пришёл, а все уже чай пьют, спор горой идёт, меня никто толком-то и не заметил. Слышу только, про наше дело спор. Старшая напирает, всё говорит, что не мог я им зла желать, когда не давал платки те втридорога продавать. И тут самая наша тихая мастерица и говорит: «Бабоньки, поняла я, поняла. Ведь мы эти платки с любовью, сердцем плели, с песнями красивыми, а за деньги отдать хотели. Ведь мы свою любовь деньгами оценили. Прав был Петрович, что не дал нам сердце своё этими деньгами измарать. Ведь вы посмотрите, когда мы от сердца, то ведь мы так, задаром отдаём...». Сама говорит, торопится, а её никто и не перебивает, замерли все, что-то соображают. А она раскраснелась вся от смелости свой и храбрости, от открытия своего великого, что освободила сердце своё от постулатов вековых, и это оно – её сердце чистое – несло истину по

А она раскраснелась вся от смелости свой и храбрости, от открытия своего великого, что освободила сердце своё от постулатов вековых, и это оно – её сердце чистое – несло истину подругам своим. Что тут началось! Все как закричат, как заговорят одновременно. Потихоньку всё стихло. И тогда вышел я к ним и стал рассказывать про жену, про Михалыча; про три машины не говорил, чтобы не смущать сердца людей, живущих скудно. И предложил я им попробовать назначить среднюю цену за платки, но отдать своей знакомой, что на рынке торгует, и к каждому платку приложить памяточку маленькую, а в ней написать: какие песни пели, когда его вязали, что желаем тем, кто носить его будет, и адрес нашего клуба. На том и порешили. Улетели наши платки, конечно, моментально. И женщины стали к нам приходить, про клуб спрашивать, книжки читать, вязать учиться просились. Так от нашей артели стали группки отпочковываться. Поняли мы, что нет резона укрупняться, а заказов всем хватит, да и у всех групп свой почерк, так сказать, свой уклон, нет в работах повтора и однообразия. Но и другой поворот отметили все женщины: стали в их жизнь приходить всякие приятности, то там повезёт, то тут всё отлично сложится. Стала эта недополученная, якобы, прибыль возвращаться в дом, умноженная в несколько раз. Но не все, конечно, шли этим путём. Были и те, кто по старинке пытался завернуть цену за «ручную работу», поначалу, да, срабатывало, а потом всё как-то быстро чахло и хирело, люди ругались из-за денег, из-за заказов, а то и просто из зависти. Так потихоньку мы стали приспосабливать деньги работать против ВЛАСТИ денег. Жизнь людей становилась действительно богаче, но не только деньгами, но встречами и знаниями, открытиями и друзьями, а за всем этим и деньги прибывали, но о них как таковых никто не говорил. Когда с первой группой получилось всё, поехал я к Михалычу похвастаться: еду, душа поёт. Вдруг вижу – поле цветов, по нем идёт женщина с мальчиком, идут спокойно, переговариваются, в какую-то свою игру играют. И так хорошо мне от этой картины стало, что остановил я машину, расспросил, откуда они, продаются ли в их деревне дома. Они смеются, мол, не знают, не приценивались, а дорогу показали. Поехал я дальше, только сердце так защемило! Развернул я машину, приехал в деревню, стал дом искать. А ведь и правда, только один и оказался к продаже, на краю деревни, у леса. И хозяйка дома оказалась – завтра к сыну переезжать собралась, сегодня ставни закрывали да всё убирали во дворе от лихих людей, а тут и я проявился со своим задатком. Через два часа я ехал по шоссе со спокойным сердцем и почти хозяином дома на краю деревни. Приехал, а Михалыч ушёл. Никто не знал, когда ушёл и когда вернётся. Пришёл я в его домик, знал ведь, где ключик лежит, поставил чайник, а пока он закипал, присел у берёзы, что у крыльца растёт. И слышу голос Михалыча, рад, мол, он за меня, благодарит, что радостью приехал поделиться. Велел не ждать его, возвращаться домой. С предпринимателями я на правильном пути, многим так смогу сердце открыть, в радостную сторону повернуть, и с ним теперь могу сердцем всегда разговаривать, да и видеть могу, если не забоюсь. А в конце добавил, что поздравляет, что нашёл я счастье своё. Я так удивился, что от неожиданности и увидел Михалыча, во весь рост прямо предо мной стоящего и добро так глазами улыбающегося. Тут запрыгала крышка на чайнике, всё исчезло, но чувство выполненного дела и общения с близким другом осталось. Я попил чайку и поехал назад узнавать только что найденную свою малую Родину.

Евдокия. А как же незнакомка с мальчиком? Хитрый ты, Сашка, всё-таки, и жену и сына сразу нашёл.

Александр. А что мелочиться. Мы только по-крупному гуляем, я и тебя бы с твоими забрал, организовал бы гарем, да Виталька твой меня одним взглядом своим заморозит. А своих я обязательно отыщу, робею я пока, но соседка тётя Маруся сказала, что зовут её Любушка, сын Егорка четырёх лет. Муж её до рождения сына ещё в город подался, оттуда на развод прислал, так и родился сын уже без отца, свободный, так сказать. Это пока всё разведданные, но тётка Маруся что-то почуяла – всё мне

Это пока всё разведданные, но тётка Маруся что-то почуяла – всё мне наводящие вопросы задаёт, все пытает про семейное положение да про заработки, дом у меня на участке неплохой стоит, деревенский. Видно, люди рукастые делали, сноровисто. Я пока под себя убрал немного, имущество соседям раздал, хожу по участку, осваиваюсь. Земли оказалось 50 соток, да за хозяйством в аренде 1,5 га леса оказалось. Я, конечно, с радостью согласился. Вот так я стал землевладельцем. Хожу по СВОЕЙ земле и всё удивляюсь – как же мне радость такая случилась, и через своё расширенное сердце делюсь этой радостью со всеми-всеми, и вы знаете, чувствую, как возвращается ко мне волна благодарности, помноженная на радость тысячи сердец. В такие мгновения дух у меня захватывает, и будто лечу я над всей Землёй и вижу счастливые глаза людей, с которыми мы сердцем переговариваемся.

Павел. Батенька, да вы у нас поэт, оказывается.

Станислав. Ребята, как же хорошо, что мы нашли друг друга, как хорошо вот так прикоснуться к любящему сердцу.

Евдокия. Да, но сейчас, в основном, сердца людей, как выжженная пустыня, не принимают даже любовь. Они так долго страдали, что не могут вспомнить, как это – ЛЮБИТЬ.

Александр. Ничего, в пустыню приходит живительный дождь, земля сначала даже не пропускает воду вовнутрь, потом потихоньку начитает пропитываться, а потом расцветает роскошным ароматным ковром. Ничего, оттают человеческие сердца, напитанные любовью, и расцветёт Земля.

Источник: Интернет-журнал "Совершенствуй среду обитания"

Беседы практиков о Родовых Поместьях (Часть 4)

Эта история продолжается с момента активной реализации планов практиков Родовых Поместий...

Эта история продолжается с момента активной реализации планов практиков Родовых Поместий...

Станислав. Итак, мы бурно взялись за реализацию своих планов. Имея опыт занятия йогой, тело довольно быстро откликнулось на оздоровление. Имея средний достаток, спиртным мы особо не увлекались, но создали в своём доме довольно пижонский бар из дорогих напитков. Когда собирались компании наших друзей или тех, кого мы относили к таковым на время, мы пили кофе, курили дорогие сигары. Короче, играли в светскую жизнь.

Ирина. Почему играли, тогда мы тоже жили искренне, может быть, именно это в итоге и спасло нас. Ведь именно с Игорем мы отправились тогда в библиотеку, с одним из наших «светских» друзей. Нам нравилось всё это контролировать: не напиваться, а пригубить, не погоня за модой, а одно платье в сезон, не бесконечные тусовки, а несколько встреч в году с приятно-нужными людьми. Это тоже была интересная игра, главное, было – всегда держать пропорции, как с фигурой. Просто она нам уже надоела, хотя тогда мы не смогли бы оценить это как игру, тогда мы просто так жили.

Станислав. А вот сын не поддержал нас, даже как раз наоборот. Он решил, что мы сдвинулись, и повернул против нас фронт из родственников, друзей, сослуживцев и даже консьержку из нашего подъезда.

Ирина. Ну, здесь было проще всего. Однажды на её выпад о ненормальных я поинтересовалась, устраивает ли её это место работы. Как по мановению волшебной палочки к работнику сферы обслуживания вернулась её лояльность.

Александр. Ох, девочки, умеете же вы быть хищницами!

Станислав. С сослуживцами удавалось отшучиваться – эксперимент по продвинутому образу жизни. На вопрос о длительности эксперимента ответ был клиническим – вся жизнь.

Ирина. С родственниками было труднее всего, но помогла закалка молодости – мы просто на них не обращали внимания. Только сын всё время горячился. Что-то пытался доказать, иногда срывался на «в вашем-то возрасте... вам уже за 40...».

Станислав. Мы пытались его успокоить, как могли, мол, будешь нашим связующим звеном между старым и новым, причём, старым предполагался он, а новыми были мы. И тут грянул гром.

Ирина. Через год после описанных событий результаты наших экспериментов были налицо: мы прекрасно себя чувствовали, дача превратилась из 10 в 70 соток с новоявленной живой изгородью и умными грядками вместо фэншуйных начинаний, но главное – мы ждали ребёнка. Это известие потрясло всех.

Станислав. И тут война против нас как-то сразу свернулась, затихла. Сослуживцы превратились опять в милейших людей, не сующих нос в чужую жизнь, друзья почти все как-то быстро исчезли. Только Игорь – поэт, волнуясь, краснея и бледнея, подарил свою тетрадку стихов, посвящённых нам. Цикл назывался «Гражданский подвиг». А потом тоже пропал. Родственники просто успокоились – «ничего другого мы от них и не ожидали...». А вот сын... да, с сыном было сложнее и больнее. Невестка – та просто не разговаривала с нами полгода. Вот, спрашивается, почему? Известие о нашем будущем ребёнке она восприняла как позор семьи, это как беременность малолетки – случившееся невозможно и также аморально. Сын бегал по квартире, размахивал руками, что-то пытался говорить, но как только встретился глазами с матерью, сразу как-то обмяк, затих.

«Как же МЫ будем жить дальше, мам???».

«Счастливо, сынок! Только счастливо!».

«Мам, но если счастливо – так как у вас, то как же живём мы с Алёной? И почему тогда мы с ней вместе? Зачем?».

«На эти вопросы, сынок, ты должен ответить только сам. Значит, это твоё счастье. Значит, у вас оно такое. Здесь нет судий, родной. Только ваши сердца знают».

«Нет, мам. Это всё, что угодно, но только не счастье. Я пошёл. Вы… не сердитесь на нас, ладно?! И ещё, пап, ты, того, ты нас не вычёркивай... совсем. Может быть, я действительно побуду пока этим звеном... связующим. Я согласен. Только вы не исчезайте совсем».

Ирина. Мы сидели и все втроём ревели на диване, а сердца были переполнены такой теплотой и таким светом!

Станислав. Следующие несколько месяцев были заполнены, в основном, приготовлениями к рождению ребёнка.

Ирина. Да, постепенно с увеличением срока все практические дела перекочевали на плечи Стаса, а у меня появилось больше в

Ирина. Да, постепенно с увеличением срока все практические дела перекочевали на плечи Стаса, а у меня появилось больше возможности осмыслить последний период нашей жизни. С одной стороны, я анализировала пройденный путь, отмечала наши изменения и наработанный опыт, просматривала возможные пути развития, но как боковой фон стали отмечаться нюансы, которые вызывали лёгкое недоумение, а при дальнейшем просмотре – беспокойство.

Станислав. И вот однажды, уже почти перед родами, тихим тёплым вечером у нас состоялся знаменательный разговор.

Ирина. Сначала мы обсудили сами роды. Я сказала, что я, конечно, многому научилась, особенно за последний год, но, или, вернее, именно благодаря этому, я не собираюсь ставить эксперимент ценой в две жизни. Поэтому, как ни хороша наша 12-ти метровая ванна на даче, я буду рожать в роддоме, делать «кесарево», более того, буду «паинькой», чтобы сбежать оттуда через три дня.

Станислав. Этот план как-то сложился у нас сразу и не вызывал сомнений. Мы знали, что должны сохранить состояние счастья, значит, Иришке должно быть максимально спокойно внутри. Мы шли от гармонии наших сердец, а они нам подсказывали, что очень важно, в каком внутреннем состоянии мы пройдём через эту ситуацию. Что выберем мы: любовь и радость или пойдём путём мозгов, обрекая себя на страхи и неуверенность только потому, что считается, что надо рожать самим, дома и т.д. Мы выбирали Любовь.

Ирина. Вернее, мы шли за Любовью. Мы доверились своим сердцам. Кстати, операция прошла прекрасно, я была идеальной пациенткой: лежала 2 дня, преданно смотрела в глаза докторам. Слушала себя, прежде чем что-либо выпить или сделать укол, и если тело отказывалось, исправно выкидывала таблетки. Но всё это я проделывала под жесточайшим контролем своего сердца, чтобы не навредить себе и малышке. Таким образом, на четвёртый день мы обе были счастливые и довольные дома.

Станислав. Но в тот тихий вечер на веранде мы говорили не только об этом. Как сказала Ирина, у нас наметился «кризис жанра».

Ирина. Я, может быть, повторюсь, но скажу, что к этому моменту мы, можно сказать, построили своё родовое поместье. Оно пока было на 70-ти сотках, но мы вели переговоры с администрацией посёлка об аренде с последующем выкупом ещё 50-ти соток земли. Многие люди в нашем посёлке прониклись идеями изменения своего образа жизни. Спонтанно образовался «Клуб продвинутых землепользователей». Настроение у всех было прекрасным. Многие, используя на своих участках методы органического земледелия и способы выращивания растений, рассказанные Анастасией, получили на своих участках большие или не очень урожаи, значительно вкуснее, чем были прежде. Наш сын помог нам организовать продажу излишков урожая, но не просто, а с листовочками, в которых мы описали, как мы выращивали эти вкусные плоды. К нам стали подтягиваться люди, попробовавшие наши помидоры и огурцы и заинтересовавшиеся нашими листовками. Всё, как будто, шло хорошо, все были довольны, строили грандиозные планы. Но мы чувствовали, что, доведя до идеала участки, наладив инфраструктуру, расширив нашу «избу-читальню», где мы собирались, и даже организовав школу, мы упрёмся в стену. Вернее, мы построим идеальный экологически чистый посёлок, в противовес... А нам не хотелось ничего делать «вопреки», нам просто хотелось новой счастливой жизни...

Станислав. Тогда ощущение «стены» только слегка угадывалось, мы не могли ещё никому высказать это, сформулировать, лишь между собой мы сердцем чувствовали опасения друг друга. Мы говорили о том, как изменилась в последние годы наша жизнь, что нам удалось пустить время вспять, вернее, повернуть на новый круг, и мы молодеем с каждым днём. Мы говорили, как изменился мир вокруг нас, как много сменилось окружающих нас лиц, как полюбили мы затворничество, как открыли неиссякаемые источники силы и энергии. И тогда мы решили вынести этот вопрос на ваше обсуждение, в наш «библиотечный кружок».

Павел. Удивительно, и опять мы практически одновременно почувствовали тревогу. Но я предлагаю каждому рассказать свою историю до этого момента, чтобы говорить о сегодняшней реальности вместе.

Источник: Интернет-журнал "Совершенствуй среду обитания"

Registration